Солдатские байки — неизменный атрибут русского фольклора. Уж так вышло, что сражалась наша армия, как правило, не «благодаря», а «вопреки». Некоторые фронтовые рассказы заставляют нас открыть рот, другие вскричать «да ладно!?», но все они без исключения вдохновляют гордиться нашими солдатами. Чудесные спасения, смекалка и просто удача — ниже на этой странице.
С топором на танк
Если выражение «полевая кухня» вызывает у вас только повышение аппетита — значит вы не знакомы с историей красноармейца Ивана Середы. В августе 1941 года его часть стояла недалеко от Даугавпилса, а сам Иван готовил обед для солдат. Услышав характерный лязг металла, он заглянул в ближайшую рощицу и увидел ехавший на него немецкий танк. С собой у него в этот момент были лишь незаряженная винтовка и топор, но русские солдаты сильны еще и своей смекалкой. Спрятавшись за деревом, Середа подождал, когда танк с немцами заметит кухню и остановится, так и произошло. Солдаты вермахта вылезли из грозной машины, и в этот момент советский кашевар выпрыгнул из своего укрытия, размахивая топором и винтовкой. Перепуганные немцы запрыгнули назад в танк, ожидая, как минимум, атаки целой роты, а Иван не стал их в этом разубеждать. Он запрыгнул на машину и стал обухом топора бить по ее крыше, когда же опешившие немцы пришли в себя и стали стрелять в него из пулемета, он просто согнул его дуло несколькими ударами все того же топора. Почувствовав, что психологический перевес на его стороне, Середа стал выкрикивать приказы несуществующему подкреплению красноармейцев. Это было последней каплей: минуту спустя враги сдались и под прицелом карабина отправились в сторону советских солдат.
По материалам сайта topwar.ru
Разбудили русского медведя
Танки КВ-1 — гордость советской армии первых этапов войны — имели неприятное свойство глохнуть на пашнях и других мягких грунтах. Одному такому КВ не повезло застрять во время отступления 1941 года, а верный своему делу экипаж машину бросить не решился. Прошел час, подошли немецкие танки. Их орудия могли только поцарапать броню «заснувшего» гиганта, и безуспешно расстреляв в него все боекомплекты, немцы решили отбуксировать «Клима Ворошилова» в свою часть. Закрепили тросы, и два Pz III с большим трудом сдвинули КВ с места. Советский экипаж сдаваться не собирался — вдруг двигатель танка, недовольно покряхтев, завелся. Недолго думая, буксируемый сам стал тягачом и легко потянул уже в сторону позиций Красной Армии два немецких танка. Озадаченный экипаж «панцерваффе» был вынужден сбежать, но вот сами машины были успешно доставлены КВ-1 до самой передовой.
Информация с орловского сборника «Доброе имя».
Правильные пчелы
Удивительная история одного из солдат о «жужжащих защитниках». Постоянные авианалеты на город вынуждали Красную Армию менять свои позиции и отходить назад по нескольку раз на дню. Один измученный взвод оказался недалеко от деревеньки. Там потрепанных солдат встретили медом, благо пасеки еще не были разрушены. Прошло несколько часов, и в деревню вошла вражья пехота. Силы противника превосходили красноармейские в несколько раз и последние отступили в сторону леса. Но спастись они уже не могли, сил не было, а резкая немецкая речь была слышна совсем рядом. Тогда один из солдат стал переворачивать ульи. Вскоре над полем кружился целый жужжащий ком разозленных пчел, а стоило немцам подойти к ним чуть ближе, как гигантский рой нашел свою жертву. Вражеская пехота кричала и каталась по лугу, но сделать ничего не смогла. Так пчелы надежно прикрыли отступление русского взвода.
Чудо любви
Ноябрь 44-го. 1229-й гаубичный артиллерийский полк. Свидетельствует полковник, бывший командир батареи, Герой Советского Союза: «Накануне Октябрьского праздника в батарею принесли подарки. Среди них оказалась посылка с традиционным адресом «Самому храброму бойцу». Пришлось голосовать. Единодушно присудили подарок телефонисту Григорию Турянчику — очень скромному парню, отчаянному и смелому в бою. Учли и то, что Григорий болезненно переживал разлуку с женой. Его ранило под Ораниенбаумом, долго лечился, потом попал в другую часть. А жена в это время эвакуировалась из Ленинграда, так и потеряли друг друга. Под любопытными взглядами Турянчик вскрыл ящик, сверху лежала записка. «Читай вслух», — потребовали друзья. «Дорогой боец, — начал читать Григорий, — прими привет из глубокого тыла. Очень прошу сообщить, не встречал ли ты часом солдата Григория Турянчика. С глубоким уважением, Елена Турянчик».
И адрес. Чудо да и только. А еще говорят, что чудес на свете не бывает.
Везунчик
Еще один случай, рассказанный Борисом Васильевичем Папенко. Молодой летчик — совершенно неопытный, попавший за штурвал боевого самолета после ускоренной подготовки, — выполнял ночной полет. Случилась поломка. Надо садиться. А куда? Землю покрывает мрак, ничего не видно… Не ведомо, что творилось в душе юноши, но самолет благополучно приземлился. Наутро обнаружилось, что посадочной площадкой был… глубокий овраг. Каким-то образом летательный аппарат вписался в его изгибы, даже не поцарапав крылья. Чтобы выкатить самолет обратно, техникам пришлось разобрать его на части — он никак не проходил через горловину оврага. Математическая вероятность такой посадки практически равна нулю, но факт есть факт.
М. Сизов. Правда без прикрас.
Знали, что Матерь Божия нас защитит
А вот о каком случае поведал протодиакон Николай Попович: «Протоиерей Александр Ветелев — профессор Московской духовной академии — был настоятелем храма на Новодевичьем. Однажды к нему подошел мужчина, по выправке военный. Он сказал: «Я полковник авиации и был поражен следующим фактом. Мы наступали в Эстонии и получили приказ разбомбить Пюхтицкий монастырь. Нам донесли, что там сидят немцы. Посылаю туда звено бомбардировщиков. Летчики возвращаются и говорят: «Товарищ полковник, мы идем в пике, кидаем бомбы, а они летят в сторону!..» Я им:
«Вы что, пьяные?! Этого не может быть!
Если самолет пикирует, бомба идет строго по пике самолета, это знает каждый». И тогда я сам сажусь в самолет, берусь за штурвал, пикирую, посылаю бомбу, а она… летит в сторону. Я вижу это собственными глазами.
И только когда пехота уже прошла это место, я доехал на машине до монастыря. Смотрю — а там одни монахини. «Вы что, — говорю, — здесь делали?» — «Молились». — «Кому?» — «Нашей Хозяйке». — «А кто ваша Хозяйка?» — «Царица Небесная, Матерь Божия». — «А кто у вас во главе?» — «Наша матушка старенькая, игуменья. Мы все стояли и молились. Знали, что Матерь Божия нас защитит».
По материалам книги В. Зоберн «Бог и Победа»
«Немцы уперлись в него, как в Брестскую крепость»
Летом 41-го мы не только отступали. 19-летний мальчишка из Орла в одиночку боролся с колонной немецких танков.
Коле Сиротинину выпало в 19 лет оспорить поговорку «Один в поле не воин».
Но он не стал легендой Великой Отечественной, как Александр Матросов или Николай Гастелло. Летом 1941 года к белорусскому городку Кричеву прорывалась 4-я танковая дивизия Хайнца Гудериана, одного из самых талантливых немецких генералов-танкистов. Части 13-й советской армии отступали. Не отступал только наводчик Коля Сиротинин — совсем мальчишка, невысокий, тихий, щупленький. Нужно было прикрыть отход войск. «Командир приказал на позиции остаться орудию с двумя номерами расчета. Николай стал добровольцем. Вторым остался сам командир. Утром 17 июля на шоссе показалась колонна немецких танков. Коля занял позицию на холме прямо на колхозном поле. Пушка тонула в высокой ржи, зато ему хорошо видны были шоссе и мост через речушку Добрость», — рассказывает Наталья Морозова, директор Кричевского краеведческого музея. Когда головной танк вышел на мост, Коля первым же выстрелом подбил его. Вторым снарядом поджег бронетранспортер, замыкавший колонну. И это еще не все… Здесь надо остановиться. Потому что не совсем ясно до сих пор, почему Коля остался в поле один.
Но версии есть. У него, видимо, как раз и была задача — создать на мосту «пробку», подбив головную машину гитлеровцев. Лейтенант у моста и корректировал огонь, а потом, видимо, вызвал на затор из немецких танков огонь другой нашей артиллерии из-за реки. Достоверно известно, что лейтенанта ранили и потом он ушел в сторону наших позиций. Есть предположение, что и Коля должен был отойти к своим, выполнив задачу. Но… у него было 60 снарядов. И он остался! Два танка попытались стащить головной танк с моста, но тоже были подбиты. Бронированная машина попыталась преодолеть речку Добрость не по мосту. Но увязла в болотистом береге, где ее и нашел очередной снаряд. Коля стрелял и стрелял, вышибая танк за танком… Танки Гудериана уперлись в Колю Сиротинина, как в Брестскую крепость. Уже горели 11 танков и 6 бронетранспортеров! То, что больше половины из них сжег один Сиротинин, — точно, но какие-то достала и артиллерия из-за реки. Почти два часа этого странного боя немцы не могли понять, где окопалась русская батарея. А когда вышли на Колину позицию, у того осталось всего три снаряда. Предлагали сдаться. Коля ответил пальбой по ним из карабина. Этот последний бой был недолгим…
«Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?» — эти слова обер-лейтенант 4-й танковой дивизии Хенфельд записал в дневнике: «17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости… Оберст (полковник) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир.
Три раза стреляли залпами из винтовок.
«Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей, — вспоминает Вержбицкая. — Мне, как знающей немецкий язык, главный немец с орденами приказал переводить. Он сказал, что так должен солдат защищать свою родину. Потом из кармана гимнастерки нашего убитого солдата достали медальон с запиской, кто да откуда. Главный немец сказал мне: «Возьми и напиши родным. Пусть мать знает, каким героем был ее сын и как он погиб». Я побоялась это сделать… Тогда стоявший в могиле и накрывавший советской плащ-палаткой тело Сиротинина немецкий молодой офицер вырвал у меня бумажку и медальон и что-то грубо сказал. Гитлеровцы еще долго после похорон стояли у пушки и могилы посреди колхозного поля, не без восхищения подсчитывая выстрелы и попадания. 11 танков и 7 бронемашин, 57 солдат и офицеров недосчитались гитлеровцы после боя на берегу реки Добрость, где стоял в заслоне русский солдат Николай Сиротинин.
На войне бывало по-разному
Хотите верьте… Эту историю моему другу рассказал один очень известный в России православный священник, старец, очень влиятельный. К нему Алексей II даже приходил исповедоваться. У него есть свой маленький монастырек, он не занимает высокого положения, но в духовном плане очень почитаем. У меня в Москве есть друг, полковник. Как то он проезжал там мимо этого монастыря. Случайно остановился купить воду в ларьке через дорогу. А священник сидел с четками у ворот и повторял Иисусову молитву, в своей рясе с крестом. Он увидел моего друга и позвал его: «Эй, ну-ка иди сюда». Старик, может так говорить. «Иди сюда, ты кто?». «Я — военный полковник». А священник: «А я тоже военный был».
И вот два военных разговорились. И он его пригласил к себе во двор. Мой друг очень разговорчивый, знаете такой яркий полковник, очень интересный человек, красивый, уже опытный, в годах. И они там уже 3 часа разговаривают, обсуждают жизнь, законы Бога, всё на свете. Священник счастлив, ему всё нравится. Мой друг тоже счастлив, душа в душу беседа идёт. И вдруг мой друг спрашивает: «Слушайте, Отец Святой, вот вы были военным в годы войны, а это означает партийный, означает атеист. А как же вы стали таким верующим? Вот объясните, расскажите, как это всё случилось? Этого же не могло быть в принципе». «А я, — говорит ему священник, — сейчас тебе расскажу, как это было. Это случилось на войне, я на самом деле был полным атеистом, партийным человеком, никогда в жизни в Бога не верил, ни одной молитвы не знал. И вот однажды нас послали на передовую с большим количеством людей и военной техники. Там не было ни одного укрепления. Знаете почему? Потому что это была операция внезапного наступления. Стягиваются силы, но укрепления нет. Просто команда, и мы должны бросок сделать. Люди и техника – всё. Совершенно секретная операция.
Самое опасное, если рассекретят операцию. И вот самое плохое и случилось с нами. Фашисты нас рассекретили. И до того, как ещё была команда — в атаку, была контратака. Никто не ожидал такого, всё было совершенно секретно. Мы не знали как, где просочилась информация, но мы слышим просто звук, рев — самолеты, бомбардировщики. Небесное «ковровое покрытие». Это когда всё небо становится покрытым огромной армадой самолетов так, что заслоняет свет. И эта армада начинает сбрасывать бомбы. Сложно представить это, если не видел сам. На земле образуется сплошная приближающаяся стена взрывов. На каждом квадрате земли всё перемешивается — земля, техника с людьми. Накрывается огненным ливнем огромный участок земли. «Всё конец», — я говорю. Прекрасно понимаю, это как военный человек. Бесполезно сейчас давать команды, тут уже всё рвется, уже бомбы падают, воют, люди кто куда. Уже всё дезорганизовано, все дезориентированы. И в этом аду я вдруг понимаю, что нам точно конец, всё! И у меня ум бешено мечется. Кто спасёт? Кто поможет? Кто? Кто? Кто? — Бог!».
Так часто бывает, верно? Вы знаете в очень трудные, опасные ситуации люди к Богу обращаются. Вдруг Он есть там? На всякий случай я к Нему, а куда еще? Никого же тут больше нет, никто не поможет. И он стал молиться. Он упал на колени. Причем никто на него никакого внимания не обращал, каждый был занят своим делом. Бомбы уже рвались, и он не помнил ни одной молитвы, он стал говорить своим языком: «Боже, если Ты спасешь мою жизнь, я буду Тебе должен. Я Тебе, я Тебе…, — и думал, — что же Ему дать-то? Вообще, что Ему надо-то?» Никогда об этом не думал. «Я Тебе посвящу всю свою оставшуюся жизнь! Если я сейчас выживу, не умру, то та жизнь будет Твоей!». И вдруг слышу тишина. Тихо вокруг, открываю глаза, бомбардировщики в небе стоят, бомбы как снежинки плавно летят, всё вижу». Это не единственный пример, потому что во время таких стрессов люди на войне видели даже летящие к ним пули. Но не могли двигаться при этом, а он мог двигаться. И даже когда бомбы взрывались рядом, он видел все осколки, отворачивался от них. У него не было ни царапины, контузия была. Куда-то его все-таки в сторону отбросило. Кругом огонь, воронки, было всё разбито. Потом какие-то люди пришли с носилками, искали уцелевших, почти никого не нашли. Удивились: «Смотри, лежит целый, должно быть, контуженный. Давай его в самолет — отправим в госпиталь». «Меня положили на носилки — вот я уже в самолете. Взлёт и я думаю, когда уже защищен: «Ну, а почему Бог-то, причем здесь Бог?». Мое атеистическое воспитание брало вверх. «Может быть, в человеке есть какие-то способности? Наука же всего не знает. Может быть, я сам в себе какие-то силы имею?». Итак, я стал размышлять, уже снова как атеист. И что ты думаешь, — говорит, — снизу зенитная батарея. Прямое попадание! Самолет просто вдребезги разбило. Меня вышвырнуло из остатков самолета. И я в воздухе лечу и говорю: «Боже!!! Сомневаться больше не буду, всё в последний раз, в последний раз! И там, — говорит, — поле внизу и два стога сена. И вот в один стог сена я хорошенько и угодил. И с тех пор я закончил службу, после войны ушел в отставку и в монастырь, с тех пор, — говорит, — я здесь».
Александр Хакимов — из лекции «Как люди приходят к духовной жизни»
